Сквозь редкие облачка черно-бронзовой молнией, с легким синим отливом, метнулась крупная крылатая тень. Вытянувшись во всю длину, строго по ветру, Аристей разогнался до предела своих возможностей, после чего раскрыл крылья, подобные крыльям гигантской летучей мыши, во всю ширь, планируя на восходящих потоках теплого воздуха. Через некоторое время вся процедура повторялась, иногда дракон наполовину складывал крылья и камнем нырял вниз, закладывая крутое пике, после которого следовало такое же резкое кабрирование (подъем носом вверх). Однако все эти виражи были вовсе не попыткой показать себя другим. Именно так Аристей отвлекался от других, порой очень неприятных, мыслей. Сейчас они были именно неприятными, нет, они были ужасными. Стремясь выбросить все это из головы, Аристей едва не доводил себя до самоубийства, выходя из пике в самый последний момент, когда скалы были перед самым носом.
Сосредоточиться на полете... сосредоточиться... больше не думать ни о чем - мысленно приказывал себе дракон, под угрозой грянуться наземь и, в лучшем случае, переломать себе все кости. У Аристея был повод к подобного рода действиям. Недавно он посетил родительский дом и обнаружил своих родителей мертвыми. Шок от этого был настолько велик, что дракон уходил и возвращался несколько раз, в надежде, что это ему просто привиделось. Но все оставалось по-прежнему и Аристею пришлось осознать эту дикую, просто до сумашествия дикую, чудовищную правду. Мать и отец были мертвы. Окончательно и бесповоротно. Позже, немного прийдя в себя, Аристей попытался понять, с огромным трудом отбросив все лишние эмоции, что с ними случилось, что могло привести к такому концу. Было очевидно, что их убили. Но кто? Зачем? На эти ответы не было вопросов, но, похоронив родителей в родной пещере, где вырос, Аристей дал себе нерушимую клятву, что отыщет убийц, кем бы они не были и отомстит. Страшно отомстит. Воспоминания об этих минутах, когда держал тела своих мертвых отца и матери на руках, обожгли так сильно, что самый горячий огонь, в сравнении с этим, показался бы прохладой. На глазах выступили слезы, которые сорвало встречным ветром, через секунду синюю долину неба, прерываемую белыми скалами облаков, разорвал... нет, даже не крик, а дикий вой, в котором смешались всесжигающая ярость и невыносимая горечь. Снова крылья отчаянно забили по воздуху, треща мембранами, неся Аристея куда-то, непонятно куда, да ему было все равно, но от прошлого не убежишь и не улетишь...